Первая часть: pani-domna.diary.ru/p186239529.htm
Вторая часть: pani-domna.diary.ru/p187162979.htm
Название: No one can save us from ourselves
Автор: Шапито
Бета: Billy Dietrich
Персонажи: Себастьян Моран (он же Торнтон Рей и Торин)/Джон Ватсон (Бильбо Беггинс) и все остальные из кинотрилогии и сериала
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Фэнтези, Мистика, Психология, Hurt/comfort, Songfic, AU
Предупреждения: OOC (но это на всякий случай и потому что АУ. Автор обещает держать персонажей в рамках)
Дисклаймер: Все не мое, поиграю и отдам
Саммари: Пост - Рейхенбах. Джон Ватсон по совету армейского друга переезжает из Лондона в Веллингтон. Устраивается там на хорошую работу, снимает милую квартиру и начинает новую жизнь.
Себастьян Моран, исполняя условия контракта, дабы удостовериться, что доктора там не ждет Шерлок Холмс, отправляется вслед за ним. Но самолет терпит крушение, и он попадает к Ватсону в пациенты.
И все бы хорошо, если бы их обоих не начали мучить странные сны-сказки о драконах, походах и волшебниках.
От автора: У автора есть свой хэдканон, в котором Моран - не верная шавка Мориарти, а просто наемник. Вот так тут и будет. И да, автор не любит Мориарти. Ну, это так, на всякий случай, а-то мало ли что.
И немного Ричарда в роли Морана:
читать дальше
Знакомьтесь, Борис Той!
читать дальше
Боб Гроусер, к вашим услугам!
читать дальше
Норман Ривер.
читать дальше
Барт Фунд.
читать дальше
Глава 8. Утренние пробежки, Бильбо Бэггинс и письмо из Лондона
читать дальшеНизкое, бледное небо, затянутое легкими облаками, огромным покрывалом нависало над небольшим парком. Деревья с влажными после ночного ливня кронами тянулись к нему, стараясь то ли оцарапать, то ли просто прикоснуться хоть на секунду, а может быть, просили еще дождя, будто и не напились за ночь. Мокрая короткая трава по обе стороны дорожки стелилась ковром, тяжестью росы пригибаемая к черной земле, и с каждым легким порывом теплого ветра на него точно градом сыпались холодные капли с темных листьев высоких деревьев. В одуряюще свежем воздухе пахло весной.
Джон бежал. В наушниках надрывался Бон Джови, уверяя его, что Фрэнк Синатра был прав (1), ветер бил в лицо, и дыхание от этого перехватывало, но он не останавливался. Мимо пробежал знакомый ретвивер, приветственно его облаяв, а вслед за ним появился и хозяин – долговязый студент, живший неподалеку от дома Бориса. Вот уже больше недели они сталкивались в парке, но так и не знали имен друг друга. Молодой человек помахал ему рукой и обогнал, ускоряясь, стараясь догнать свою собаку. Джон заканчивал первый круг.
Небольшой парк, где бегали с утра жители всех окрестных домов, у кого было желание и время, естественно, был действительно небольшим, и, чтобы сильно устать и выполнить самим установленную норму, Джон оббегал его по периметру пять раз – не больше и не меньше. В первые два дня это удалось с трудом, но Джон сдаваться не привык и через неделю без проблем пробегал свою норму. Тело будто вспомнило армейские будни, изматывающие марш-броски в полном обмундировании с тяжелым рюкзаком за плечами, ежедневные жестокие тренировки под надзором строгих, иногда даже чересчур строгих, сержантов и возликовало: переполнявшая его жажда действий и движения отлично тратилась на утренние пробежки.
Джон давно смирился с тем, что не может сидеть без дела. Армия научила его постоянно двигаться, не медля ни секунды, не тратя время на безделье, и он привык к этому. Потом появился Шерлок, жизнь с которым напоминала «отдых» на пороховой бочке, иногда – почти в буквальном смысле слова. Когда Шерлока не стало, Джон стал ходить в спортзал и в тир, забивая досуг изматывающими тренировками, попутно выплескивая отчаянье и злость на ни в чем не повинные боксерские груши и разрисованные мишени. А здесь, в Веллингтоне, были пробежки. Тоже неплохо. В первый раз, когда он встал с рассветом и столкнулся на кухне с сонным Борисом, тот, выслушав Джона, покивал головой и понимающе улыбнулся, пообещав, что сообразит что-нибудь на завтрак. Джон вернулся почти через час, едва переводя дыхание, и встретил его заливистый храп, доносящийся из спальни друга, и пустая кухня. Не удивительно.
За две недели, проведенные в Веллингтоне, Джон ясно понял, что Борис и какие-то домашние дела, вроде готовки, - вещи абсолютно и категорически несовместимые. Он питался фаст-фудом и едой из ресторана напротив, и скудный рацион этот периодически разбавлял Боб, заявляясь по утрам с несколькими пакетами из супермаркета и очередной порцией причитаний и добродушного ворчания по поводу безалаберности кузена. Удивляло только то, что Боб был младше Бориса.
Но эти две недели были потрясающими, по-другому Джон их назвать и не мог. Да и не собирался он утруждать себя поисками подходящего эпитета, он просто наслаждался жизнью, впервые за долгое время. Дни были наполнены, забиты до отказа новыми впечатлениями, а ночи… Странно, но ему перестали сниться кошмары. Будто призрачная надежда на то, что теплое новозеландское солнце и легкий бриз с моря избавят от страха, от багряных красок смерти во снах, от жара колючих смертоносных песков и холода серых камней тротуара у Бартса, оправдала себя. Теперь в его снах не было боли и смерти, тревог и забот – только яркое солнце над зелеными холмами, голубое небо с редкими кляксами белых облаков и покой мирной и спокойной жизни, которую вел Бильбо Бэггинс, чьими главными проблемами были склоки с кузиной Лобелией, той самой, которую он облил элем, да то, что у него куда-то пропадали серебряные ложечки, и, что странно, каждый раз именно после визитов этой милой родственницы. Имей Джон право голоса в собственных снах, он бы непременно посоветовал бы этому Бильбо проверить бесчисленные карманы Лобелии, или ее зонтик, но он мог только наблюдать, да и то глазами Бильбо. Он будто становился им по ночам, понимал и принимал каждое его действие, его эмоции и желания, его довольство своей пасторальной жизнью и редкую глухую тоску, сворачивающуюся тугим клубком где-то за ребрами, тоску по чему-то далекому и неизвестному, которую Бильбо тут же глушил кружкой эля в трактире «Зеленый Дракон», разговорами о замечательном урожае тыкв, чтением старинных книг или рассматриванием бесчисленных карт незнакомого мира. Но тоска эта появилась только однажды, после визита очередного родственника, кажется, Тука. Ни Бильбо, ни, тем более, Джон не придали этому событию должного значения, благополучно позабыв об этом на следующее утро.
Джон искренне наслаждался этими необычными снами и поражался их ярким краскам, незамутненным чернильной темнотой смерти, блеклыми отблесками пожаров отчаяния и боли и тусклыми бликами тоски и безысходности. Этот странный человечек, хоббит, точнее, был счастлив и Джон, на удивление быстро прикипевший к нему душой, был за него рад.
Все это удивляло его. Эти странные сны, хоббит, так на него похожий, и то, что началось все именно здесь и сейчас… Джон не находил ничему из этого рационального объяснения, хотя, не очень-то и старался. Он словно пытался впитать как можно больше доброты и спокойствия, откуда-то точно зная, что, как только он возвратится в Лондон, все вернется на круги своя, и вновь его будут мучить страшные кошмары, изматывая и без того больное сознание. Дело было только в том, что ему совсем не хотелось возвращаться.
Как и предсказывал Борис, Джон влюбился в Веллингтон. В первую неделю его пребывания здесь, когда у Бориса был отпуск, тот таскал его по городу, не давая передышки. Бесконечное количество небольших ресторанчиков с потрясающей кухней, бесчисленные бары с хорошей музыкой и на удивление вкусным пивом сменялись калейдоскопом достопримечательностей, галерей, оригинальных памятников и огромного количества новой информации. Но, когда Борис вернулся к своей работе в частной клинике, ураган утих, и Джон оказался предоставлен сам себе. И он наслаждался этим, впервые в жизни не испытывая дискомфорта от мнимого одиночества.
Целыми днями он гулял по городу, открывая для себя его необычное очарование, которое невозможно было передать никакими словами. Весенний Веллингтон не таился от него, позволяя с головой окунуться в свою магию, затягивая в этот бездонный омут контрастов и разнообразия. Он гостеприимно распахивал для него двери магазинов и кафе на Куба-Стрит (2), приглашал в прохладу Te Papa Tongarewa (3), манил в порт, где синяя водная гладь была изукрашена белыми штрихами огромных круизных лайнеров и маленьких частных яхт и лодочек, и зачаровывал потрясающими видами. Нигде до этого Джон не встречал такого разнообразия архитектурных стилей и досель был абсолютно уверен, что подобная эклектика уродлива. Но здесь даже стоящие рядом небоскреб из бетона и стекла и небольшой деревянный дом в колониальном стиле казались органично сочетающимися (4), тем более, что между ними высились деревья, разбавляя и без того яркие краски насыщенно-зелеными мазками.
Веллингтон был прекрасен. Залитый теплым солнцем, дышащий свежестью моря, наполненный музыкой уличных артистов, живущий полной жизнью тысяч людей и туристов, он отличался от задыхающегося смрадом и смогом, давно изжившего свой век и теперь уныло тянущего лямку безрадостных, серых будней, натянув фальшивую улыбку, оскалив серые зубы бетонных многоэтажек, Лондона так сильно, как отличается полный энергии, энтузиазма и света ребенок, не знающий боли, от старика-ветерана, прошедшего не одну войну.
Нет, Джону совершенно не хотелось возвращаться.
____________________________
Исходящие, 22:45 «Нельзя возвращаться в Лондон. Совсем. Слишком опасно»
Входящие, 22:48 «Это будет непросто»
Исходящие, 22:53 «Ты не хуже меня знаешь, сколько людей в Англии ждут его возвращения. Он должен остаться в В.»
____________________________
Исходящие, 22:45 «Нельзя возвращаться в Лондон. Совсем. Слишком опасно»
Входящие, 22:48 «Это будет непросто»
Исходящие, 22:53 «Ты не хуже меня знаешь, сколько людей в Англии ждут его возвращения. Он должен остаться в В.»
____________________________
На следующий день, ожидая Бориса, когда тот сможет сделать короткий перерыв и вырваться на ланч, Джон лениво потягивал холодное пиво из запотевшего бокала, сидя в небольшом уютом ресторанчике неподалеку от частной клиники, в которой доктор Той работал. Из динамиков негромко лился старый блюз, бойкая официантка с копной смоляных кудрей весело улыбалась, разнося заказы, и все столики были заняты – ресторан пользовался популярностью у работников солидного банка, располагавшегося через дорогу, и врачей из клиники за зеленым парком.
Джон, сделав привычную скидку на длинные пробки, снова забыл, что в Уэйдстауне днем таких не бывает, и приехал на полчаса раньше, но ничуть об этом не жалел. И теперь спокойно дожидался друга, читая газету и потягивая на удивление вкусное пиво, не ожидая никаких сюрпризов. И поэтому едва не подавился, когда официантка вместе с порцией отменных отбивных, которыми славился ресторанчик, принесла ему большой конверт из плотной бумаги, сказав, что его попросила передать молодая смуглая девушка. Судя по огоньку в глазах, заплатили ей за это не десять долларов.
Джон рассеянно поблагодарил официантку и внимательно осмотрел конверт. Ничего особенного он не заметил, но, судя по весу, в нем были только бумаги. Какая девушка могла ему это передать, он не знал. И до последнего момента отгонял от себя безумную мысль о том, что единственной смуглой девушкой, которую он знал, не считая давно прошедшего студенческого увлечения страстной мексиканкой Кармен Марией Сантос, была Антея – помощница Майкрофта Холмса, человека, о котором ему совсем не хотелось сейчас думать. Еще Салли, но ей уж точно нечего было ему передавать. Да и вряд ли сержант знала, что Джон в Веллингтоне. Открывать конверт не хотелось. Хотелось выбросить в ближайшую урну, или, еще лучше, сжечь до серого пепла.
Преодолев малодушный порыв, Джон твердой рукой вскрыл конверт. Внутри обнаружилось еще несколько небольших конвертов и сложенный вдвое тонкий лист бумаги.
Доктор Ватсон, прошу меня простить, не смог встретиться с Вами лично, дела держат меня в Лондоне. Полагаю, Вы помните нашу последнюю встречу и мои слова о том, что Вам небезопасно возвращаться в Великобританию. К сожалению, за время Вашего отсутствия, ситуация ничуть не улучшилась, скорее, наоборот.
Смею надеяться, что Вам понравилась Новая Зеландия, и Вы захотите там задержаться. В связи с этим, а также с тем, что Вам действительно опасно появляться в городе даже на короткий срок, я взял на себя смелость и уладил некоторые Ваши незавершенные в Лондоне дела. В конвертах – исключительно хорошие рекомендации от Ваших прошлых работодателей, документы из банков о закрытых счетах и другие мелочи. В Банке Новой Зеландии (BNZ) на Ваше имя открыт новый счет, куда переведены средства со старых и оставшиеся средства, полагающиеся Вам за работу в клинике. Ваши вещи будут переправлены на адрес Вашего друга, мистера Тоя, в ближайшее время. Миссис Хадсон в курсе того, что в ближайшее время Вы не вернетесь в Лондон. Не волнуйтесь о ней, к ней, как и к Вашей сестре Гарриет, приставлена лучшая охрана.
Настоятельно не рекомендую Вам связываться с Бейкер-Стрит даже посредством электронной почты.
Прошу меня простить за самонадеянность, но все это продиктовано исключительно заботой о Вашей безопасности.
С наилучшими пожеланиями, Майкрофт Холмс.
P. S. Над нейтрализацией остатков сети Джима Мориарти работают лучшие эксперты, и, как только их работа будет завершена, я Вам сообщу.
Смею надеяться, что Вам понравилась Новая Зеландия, и Вы захотите там задержаться. В связи с этим, а также с тем, что Вам действительно опасно появляться в городе даже на короткий срок, я взял на себя смелость и уладил некоторые Ваши незавершенные в Лондоне дела. В конвертах – исключительно хорошие рекомендации от Ваших прошлых работодателей, документы из банков о закрытых счетах и другие мелочи. В Банке Новой Зеландии (BNZ) на Ваше имя открыт новый счет, куда переведены средства со старых и оставшиеся средства, полагающиеся Вам за работу в клинике. Ваши вещи будут переправлены на адрес Вашего друга, мистера Тоя, в ближайшее время. Миссис Хадсон в курсе того, что в ближайшее время Вы не вернетесь в Лондон. Не волнуйтесь о ней, к ней, как и к Вашей сестре Гарриет, приставлена лучшая охрана.
Настоятельно не рекомендую Вам связываться с Бейкер-Стрит даже посредством электронной почты.
Прошу меня простить за самонадеянность, но все это продиктовано исключительно заботой о Вашей безопасности.
С наилучшими пожеланиями, Майкрофт Холмс.
P. S. Над нейтрализацией остатков сети Джима Мориарти работают лучшие эксперты, и, как только их работа будет завершена, я Вам сообщу.
Джон выдохнул, борясь с желанием скомкать изысканно-вежливое послание и выбросить его, сесть на первый же самолет до Лондона и высказать Майкрофту Холмсу в лицо все то, что он думает о нем, его работе, его самодеятельности, самонадеянности и неизвестно откуда взявшемся праве решать его, Джона, судьбу, и все же отложил письмо. В три глотка опустошив стакан, он заказал еще один и в который раз пожалел, что не курит.
- Джон, ты выглядишь так, будто у тебя из ушей сейчас пар повалит!
Борис, весело улыбнувшись, рухнул на стул и махнул рукой официантке.
- Прости, знаю, задержался, с этой работы не убежать, - он глянул в протянутое меню, но тут же отложил его в сторону. – Мне как обычно.
Официантка мгновенно ретировалась, бросив еще один любопытный взгляд на Джона.
- Что случилось? Что это? – Борис повертел в руках конверт и вопросительно уставился на друга. Тот молча протянул ему письмо от Майкрофта и придвинул тарелку с отбивными.
Над столиком повисло уютное молчание, нарушаемое только звуками мелодичного блюза. Борис с непроницаемым лицом прочитал письмо и, нахмурившись в конце, протянул его Джону. Поблагодарив девушку, поставившую перед ним заказ, он помолчал еще немного и, наконец, спросил:
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Думаю, - подбирая слова, начал Джон, - что очень хочу врезать по его холеной физиономии. И не раз.
- Немудрено, - хмыкнул Борис. – Но, если подумать, то все это не так уж плохо. Не ты ли мне вчера говорил, что не хочешь возвращаться? – дождавшись кивка, он продолжил: - Так в чем тогда проблема? Если все твои дела там теперь закончены… Слушай, а как он умудрился?
- Мистер Британское Правительство, чтоб его.
- Да, точно, запамятовал. Так вот. Почему бы тебе действительно здесь не остаться? Раз уж все так удачно, ну, или неудачно, тут уж как посмотреть, складывается.
- Я не отрицаю, что не хочу возвращаться, - признался Джон. - Но как я здесь останусь? Ни работы, ни квартиры…
- Хей, притормози коней. Вот тут я проблем не вижу. Ты мне еще когда вчера сказал о том, что остался бы здесь, я пораскинул мозгами насчет работы для тебя. Есть у меня друг один, Барт, он главврач, заведует хорошей государственной больницей в Веллингтоне. Я тебе в один звонок собеседование устрою. Да и этот Майкрофт рекомендации прислал, очень удачно. Но, ручаюсь, тебя бы и без них взяли, хирург ты отличный. А по поводу квартиры… Ты можешь жить у меня. Серьезно, я только за.
- Нет, - отрезал Джон. – Я лучше квартиру сниму. Больше никаких соседей. Без обид.
Он и сам не заметил, как фраза соскользнула с языка. И не стал задаваться вопросом, почему говорит об этом так, будто уже все решено.
- Ну ладно, - задумавшись, протянул Борис. – О! Знаю я риэлтора хорошего. Парень ушлый, для своих – землю носом выроет, но квартиру найдет. Я тебя с ним сведу….
Воодушевленный новостями и перспективой того, что друг может остаться в Веллингтоне, Борис продолжал разглагольствовать о загадочном риэлторе и о том, как тот нашел ему, Борису, квартиру, но Джон слушал его невнимательно.
Мысль о том, что можно вот так просто остаться здесь, в Веллингтоне, найти работу и не возвращаться в удушливый Лондон, грела не хуже яркого солнца над головой. В конце концов, думал Джон, если ему действительно так опасно находиться в Англии, как говорит Майкрофт, и его там больше ничего не держит, то почему бы и нет?
Действительно, а почему бы и нет?
1 – отсылка к песне Bon Jovi – It’s my life
2 – Куба-Стрит – одна из самых известных среди туристов улиц Веллингтона
3 – Te Papa Tongarewa – музей в Веллингтоне, один из самых больших в Новой Зеландии
4 – Веллингтон известен разнообразием архитектурных стилей, об этом говорится в каждом путеводителе. Практически все туристы, побывавшие там, отмечают очарование этой эклектики
Глава 9. Новый дом, новая работа и новый "сосед".
читать дальшеКазалось, у Бориса были знакомые абсолютно на все случаи жизни. У него был чудесный дар - буквально обрастать товарищами и друзьями в считанные дни пребывания на новом месте. Обладая феноменальной памятью на лица, он помнил всех и вся: многочисленных соседей в студенческом городке Университета, где учился, врачей больницы, где работал, раненных солдат в Афганистане, случайных знакомых уже здесь, в Новой Зеландии… И всегда так удачно выходило, что кто-то из этих самых случайных знакомых непременно оказывался полезным.
Вчера вечером, Борис позвонил своему приятелю и в две минуты договорился о том, что тот найдет Джону квартиру. По словам Бориса, он был чем-то ему обязан, или их связывали какие-то общие дела, но сводилось все к тому, что комиссионных он ни коем случае с Джона не возьмет, ни при каких обстоятельствах. Нельзя сказать, что Джона это не устраивало.
Вот и сейчас перед ним в тесной прихожей стоял приятель Бориса – высокий, худой мужчина с короткими, начинающими седеть волосами и темными глазами. Он быстро оглядел стоящего перед ним и коротко кивнул, будто своим мыслям.
- Норман Ривер, - он протянул руку в приветствии. В приглушенном свете сверкнула большая печатка на пальце, не очень вязавшаяся с бесформенной серой худи, потертыми джинсами и потрепанными кроссовками.
- Джон Ватсон, - Джон пожал протянутую руку. – Проходите. Бориса нет, он на работе. Кофе? Чего-нибудь холодного?
- Кофе звучит отлично, - Норман прошел за Джоном на кухню, присел и тут же перешел к делу: – Когда Борис позвонил, сказал, что квартира нужна вам.
- Да, это так, - Джон включил кофеварку и обернулся. Норман, чуть ссутулившись, сидел на стуле, так и не вытащив длинные руки из карманов. Он неотрывно следил за Джоном внимательным взглядом, будто боясь выпустить его из виду или пропустить какую-нибудь мелкую, кажущуюся на первый взгляд неважной, деталь.
Норман производил странное впечатление, неоднозначное. Пристальным взглядом, резкими, рваными движениями он напоминал Джону загнанного зверя, но, в тоже время, взгляд его был трезвым и оценивающим, в нем не проскользнуло ни капли неуверенности или страха. Он сильно сутулился, будто стараясь казаться ниже и незаметнее, и золотая печатка с ониксом сильно выделялась на фоне слишком простой одежды. Он будто старался привлекать к себе как можно меньше внимания, норовя слиться с обстановкой, добиться того, чтобы о нем благополучно забыли, но сам бы он ни на секунду не перестал смотреть и слушать. Джон уже видел таких людей, и не раз. Чаще всего они оказывались первоклассными аферистами или первостатейными жуликами, а иногда – смертельно опасными преступниками. Но, с другой стороны, Борис отзывался о Нормане тепло, хоть и признавал то, что парень он ушлый, даже чересчур. Но Борис не был глупцом и в людях разбирался.
- Да, мне нужна квартира. Все равно - где, работы у меня пока нет, поэтому и предпочтений в районе нет. Можно здесь, в Уэйдстауне, можно в Веллингтоне. Небольшая, не очень дорогая и полностью обставленная, - Джон поставил на стол две чашки кофе и сел напротив Нормана.
- Понятно, - тот кивнул и задумался. – Такую я найду без проблем. Документы у вас легальные?
Джон поперхнулся горячим кофе: не такого вопроса он ожидал.
- Все законно, - наконец, произнес он, еще больше укрепившись в своих подозрениях о роде занятий Нормана.
- И хорошо. Есть у меня на примете несколько вариантов, в разных районах, я сегодня их сам осмотрю, проверю, насколько они соответствуют заявленному. А вечером с вами свяжусь и расскажу о результатах. Идет?
Джон кивнул, слегка удивленный хватке и напору, никак не вязавшихся с образом Нормана.
- И все же… Какие-нибудь особые предпочтения? Новый дом, дом в викторианском стиле или многоэтажка? Парк рядом? Поближе к центру?
- Парк рядом – было бы прекрасно. Или набережная. Я бегаю по утрам. А по поводу дома – мне действительно все равно. Главное, чтоб квартира была полностью обставлена и вся техника исправна.
- Хотите заехать сразу? – уточнил Норман, отставив пустую чашку. Он достал из кармана большой смартфон и начал что-то быстро печатать, не глядя на собеседника.
- Да.
- Ясно, - он убрал телефон и поднялся. – Как мне с вами вечером связаться?
Джон потянулся к стопке бумаг возле телефона и, взяв листок, написал свой номер.
- В любое время, - он протянул листок Норману. – Уже уходите?
Норман кивнул и поглубже засунул руки в карманы.
- Я позвоню вам вечером. Если не сложно, передайте Борису, что папаху я ему достану, но выйдет дороже, чем договаривались. Это для его коллекции, - поспешно добавил Норман, заметив удивление, скользнувшее по лицу Джона. – Очередная шапка.
- Я передам, - Джон поднялся из-за стола и проводил Нормана до двери, сдержанно улыбнувшись на прощание.
На следующий день после встречи в квартире Бориса, Джон вышел из такси напротив дома семьдесят три по Эллуни-Стрит и замер на мгновение. Небольшой двухэтажный дом со светлой крышей, большими окнами и почему-то зеленой дверью буквально утопал в зелени: перед каменным крыльцом раскинулся небольшой садик с яркими, цветущими клумбами, на песчаную дорожку отбрасывали легкие тени большие кусты с мелкими белыми цветами. Над крышей мерно покачивали густыми кронами высокие деревья простершегося позади дома парка, а низкая изгородь с чуть облезшей белой краской была увита ползучим растением, названия которого Джон не знал. Мимо темной гаражной двери прошмыгнул серый кот с оборванным ухом и тут же скрылся в зелени, не удостоив его и взглядом. Теплый ветер путался среди листьев и цветов, тихо о чем-то перешептывался с желтыми цветами на круглой клумбе, ерошил ему волосы. Картина дышала покоем.
- Ну, как?
Опершись на капот старого темно-синего Форда, припаркованного перед домом, стоял Норман. Он щурился на яркое солнце и вертел на пальце связку ключей с тяжелым брелком.
- Впечатляет, - Джон подошел и пожал протянутую руку. – Вы уверены, что это мне по карману?
- Этот дом стоит дешевле, чем квартира в центре. Серьезно, хозяин – мой знакомый, он сделает вам скидку.
- У вас везде знакомые? – спросил Джон, припомнив утренний разговор с Борисом, признавшимся, что Норман некоторое время был не в ладах с законом, но в последние годы – он честнейший человек, обладающий колоссальными связями, оставшимися от прошлой его деятельности.
- Практически, - серьезно кивнул Норман. – Итак, дом. Две спальни, ванная комната, холл, гостиная и кухня. Гараж пустой, машину можно ставить смело, если решите купить. Вся техника исправна, заезжать можно хоть сегодня.
- В чем подвох? – Джон оперся спиной на капот рядом с Норманом, неосознанно копируя его позу, и посмотрел в чистое голубое небо.
- Подвох? – тот удивленно приподнял брови. – Нет никакого подвоха. С чего вы взяли?
- Не может же все быть так хорошо, - невесело хмыкнул Джон.
- Может, - тонко улыбнулся Норман. – Это Новая Зеландия, здесь все может быть. Привыкайте.
______________________________
Через три дня Джон Ватсон переехал в дом на Эллиот Стрит. Все бумаги о съеме были оформлены в рекордно короткий срок, благодаря Норману, взявшему на себя все бюрократические сложности, касавшиеся переезда из Англии в Веллингтон. Джона не оставляли подозрения, что без вмешательства вездесущего и, кажется, почти всемогущего, Майкрофта здесь не обошлось, ведь Норман вполне мог быть связан именно с ним. Но он больше не злился на это холеное Британское Правительство. Почти. Если подобное встревание означало, что после всего этого старший Холмс, наконец, исчезнет из его жизни, Джон готов был с этим смириться.
Новый дом Джону нравился. Из просторных комнат еще не до конца выветрился запах краски и клея после недавнего ремонта, бытовая техника несколько месяцев назад была заменена на новую, и мебель была в отличном состоянии. За садом и живой изгородью, обнаружившейся на незахламленном заднем дворе, ухаживал приходящий раз в три дня садовник Хэнк, нанятый еще хозяевами, пожилой супружеской парой. Мистер и миссис Чейс уезжали из Веллингтона к детям, в Австралию, и были безмерно рады оставить любимый дом «в надежных руках». Джон проникся симпатией к супругам Чейс, открытым и дружелюбным и, несмотря на более чем преклонный возраст, полным сил и любви к жизни. Самому себе он, по сравнению с ними, показался пустым, но тут же выбросил из головы эти невеселые мысли.
Первоначальная легкая неприязнь и настороженность по отношению к Норману Риверу испарились при более близком знакомстве, то есть после бутылки виски в компании присоединившегося Бориса. Норман оказался не таким уж подозрительным и скользким, скорее, слишком скрытным по отношению к незнакомым людям. Периодически он все еще напоминал Джону загнанного зверя, но глупых опасений больше не было, да и их он списал на стресс и излишнюю осторожность, зерно которой таки заронили в него речи и действия Майкрофта.
Вопрос с работой тоже решился на удивление быстро и удачно. Борис, воспользовавшись своими связями, устроил ему собеседование в одной из городских больниц. Главный врач клиники Барт Фунд, совершенно седой полноватый мужчина с аккуратной бородкой и холеными руками, встретил его радушно и тут же, не став тянуть кота за хвост, взялся за изучение внушительной стопки восторженных рекомендаций с прошлых мест работы Джона, присланных Майкрофтом. Доктор Фунд, прихлебывая кофе, принесенный молоденькой секретаршей, комментировал едва ли не каждое слово в бумагах, не скрывая удовлетворения прочитанным. Особенно его впечатлило военное прошлое Джона, что было ему непривычно. Обычно гражданские врачи с подозрением относились к прошедшим войну, точно в любой момент ожидая какого-нибудь срыва или помешательства, коих сам Джон наблюдал немало. Но доктор Фунд казался совершенно довольным. Доверительно сообщив ему, что уважает военных врачей, как никаких других, он рассказал, что его младший брат прошел Афганистан, и выразил надежду, что, возможно, они пересекались в бесконечной череде меняющихся военных баз и похожих друг на друга полуразрушенных городов.
- Двейн Фунд? Полковник Двейн Фунд? - не вполне веря в происходящее, уточнил Джон.
- Да-да, - закивал головой доктор. – Именно он. Неужели, вы знакомы?
- Знакомы, - сказал Джон. – Я был прикреплен к его взводу незадолго до расформирования и перевода полковника на другой конец страны.
- Так вы, должно быть, пошатались по пустыне? – припомнил доктор Фунд тот неприятный случай, когда все они тридцать миль тащились по пустыне, оставшись без средств связи и возможности вызвать подмогу, неся «на спине» раненных.
- Да уж, было дело, - хмыкнул Джон. – До сих пор «бродягой» называют.
- Как тесен мир, - мягко улыбнувшись, покачал головой Барт. – Знаете, Двейн недавно и сам ушел со службы. Все никак не могу его уговорить приехать в Веллингтон, хотя бы ненадолго, - посетовал он.
- Кажется, сюда очень сложно приехать «ненадолго», - ответил Джон. – Я вот тоже собирался пробыть здесь пару недель, а остался, кажется, насовсем. И не жалею об этом.
- Что ж, тем лучше для нашей больницы, - подмигнул доктор Фунд. – Видите ли, доктор Ватсон… Сначала я хотел предложить вам должность в травматологии, как я смотрю, в Лондоне вы работали именно в таком отделении. Но, учитывая ваше военное прошлое и высокую квалификацию, может быть, вы захотите сменить направление? У нас свободно место хирурга в отделении Экстренной медицины и хирургии катастроф. Зарплата там значительно выше, хоть график и… Ну, сами понимаете.
Джон действительно понимал, о чем именно говорит доктор Фунд. Немногие врачи соглашались на работу в этом отделении, даже не смотря на высокие зарплаты. К тяжелым самим по себе графикам гарантированно прибавлялось то, что вызвать в больницу могли в абсолютно любое время дня и ночи; прерванные в самом начале отпуск или уикенд, неудавшиеся семейные праздники были едва ли не обязательными атрибутами этой работы. Теракты, авиакатастрофы, крупные аварии, крушения поездов и прочие ежедневные трагедии – все ложилось на плечи хирургам именно этого отделения. Такая работа почти полностью исключала возможность личной жизни и забивала собой едва ли не все свободное время. И, кажется, это было именно то, что идеально подходило Джону.
- Это было бы замечательно, - через пару минут раздумий сказал Джон.
- Правда? – открыто обрадовался доктор Фунд. – Это же чудесно! Мы уже два месяца не можем никого найти туда. Графики, видите ли. Вы ведь знаете, какая там нагрузка?
- Знаю и понимаю, - твердо произнес Джон. – И я к этому готов.
- Вот и чудно, - главврач широко улыбнулся и потер руки. – Я уверен, мы сработаемся.
- Да, я тоже в этом уверен, - ответил на улыбку Джон.
И у него действительно не было сомнений.
_____________________________
В воскресенье вечером Джон закончил разбирать вещи, присланные Майкрофтом. Окончательно выветрившийся запах краски сменился ароматом заказанного ужина из ресторанчика неподалеку, в гостиной работал телевизор, транслируя какой-то научно-фантастический сериал, мерно гудела стиральная машинка в большой ванной комнате – дом казался жилым. Джон открыл бутылку светлого пива и посмотрел в выходившее на задний двор открытое окно.
Порой ему казалось нереальным, невозможным то, как удачно все складывается для него в этой стране, то, как радушно город принял его, чужака и туриста, и за несколько недель привязал к себе цепями теплого солнца, зеленых парков и радости – не разорвать. Но цепи эти Джона не тяготили, скорее, они были для него необходимым якорем в безбрежном океане тоски и отчаянья, куда его зашвырнули последние события в Лондоне.
Он ощутил острый укол совести, ехидно напомнившей о том, что он уже неделю толком не вспоминал Шерлока и всего того, что с ним связанно. Но Джон тут же отбросил эти мысли. Он не может вечно скорбеть об ушедшем друге, не может постоянно думать только о том, что толкнуло блестящего детектива на самоубийство. И не может постоянно мучиться чувством вины за, то не сберег и не спас, вовремя не понял и не остановил. Его жизнь не остановилась, не закончилась там, на холодном тротуаре возле Бартса, и мир там не рухнул. Мир продолжал вращаться и жить, и Джон вместе с ним тоже.
Теперь его жизнь здесь, в солнечном Веллингтоне. Здесь у него хороший дом и новая работа, здесь у него друзья. У него полно новых возможностей в этой стране, и он не будет зацикливаться на прошлом. Ни за что.
Из мыслей его выдернуло ощущение того, что за ним пристально наблюдают. Пожалев, что до сих пор не приобрел себе оружие, Джон мгновенно подобрался и подготовился, казалось, ко всему, как на широкий подоконник впрыгнул серый кот с оборванным ухом, тот самый, которого Джон заметил, когда в первый раз осматривал дом. Кот внимательно изучал человека, смотревшего на него, и ничуть не боялся. Громко мяукнув, он спрыгнул в комнату и уверенно пошел по направлению к кухне, на полпути оглянувшись на опешившего от подобной наглости Джона.
Мысленно крепко выругавшись, разозлившись на то, что такими темпами он станет параноиком, Джон прошел вслед за котом и, достав из холодильника бутылку молока, налил целую плошку. Поставив ее на пол, он смотрел, как кот, довольно урча, целиком вылакал угощение и, облизнувшись, прошествовал в гостиную. Облюбовав себе мягкое кресло, он легко запрыгнул наверх и начал тщательно вылизываться, всем своим видом показывая, что теперь он точно отсюда никуда не уйдет, и Джону лучше бы с этим побыстрее смириться.
Джон не стал его выгонять. Животных он любил и был совсем не против вот таких соседей. Закрыв все окна и перепроверив замок на двери, он вернулся в гостиную и увидел, что кот уснул в облюбованном кресле. Смотря на довольного жизнью неожиданного соседа, думая обо все сразу и ни о чем, он неожиданно понял, что он дома. Ему было хорошо и спокойно, его не мучили совесть, чувство вины и кошмары. Это было… непривычно. Но от этого не менее приятно.
И, кажется, теперь у него есть свой Бэг Энд. И даже с зеленой дверью. Нет, ну вот кто додумался выкрасить дверь в зеленый цвет?!